Когда Ольтея обсуждала совет с Миленой, как горячими и страстными ночами, так и при свете дня, она всегда притворно морщилась, называя заседания сборищем скучающих стариков, переливающих из пустого в порожнее, но втайне обожала собрания и игры внутри игр, которые там происходили. Во всяком случае в те времена, когда их не посещал император. В таком случае все лишь дружно выкрикивали «Слава тому и слава этому!», а торжественный тон всё гудел и гудел. Это было всё равно, что смотреть, как люди дерутся тренировочными палками. Но вот без Дэсарандеса слова и голоса всех присутствующих напоминали до предела отточенную сталь.

Настоящие споры вместо пантомимы. Реальные последствия вместо небесных прошений. Жизнь, иногда тысячи жизней решались в этом месте, как ни в каком другом. Супруга принца Империи почти ощущала запах дыма и крови. Здесь сжигали настоящие города, а не макеты, что вырезали из дерева.

— Только послушайте себя! — Милена, за спиной которой стоял Карсин Беза — высший сион и капитан гвардии Ороз-Хора, поднялась на ноги, обращаясь к собравшимся. — Случилось несколько неурядиц и вы уже готовы сдаться⁈ Неужто мой муж ошибся, назначив вас на свои посты? Кому нужны советники в мирное время? Кому нужна помощь, когда нет никакой беды? — она оглядела молчаливых придворных. — Именно сейчас Империя нуждается в каждом из вас, так хватит ныть и винить судьбу!

Ольтея якобы случайно приподняла руку, положив ладонь себе на рот — чтобы скрыть улыбку. Она часто видела раздражение Милены, но оно редко выплёскивалось на собравшихся в виде гнева.

«Интересно, осознаёт ли жирдяй Лерэ всю опасность своего положения? Очень надеюсь, что нет!» — мысленно посмеялась женщина.

— Ваше величество, это сложно назвать «несколькими неурядицами»! — не отступал Цитус.

— Смею вставить слово, — поддержал его Дэбельбаф, министр разведки и шпионажа, — но хоть уважаемый Лерэ и взял через край, приплетая богов, — он смерил стоящего в Щели толстяка неприязненным взглядом, — однако же Челефи и его армия на самом деле движутся в нашу сторону.

— Первые столкновения кораблей произошли вчера, — Цитус взял себя в руки и откашлялся. — В прямом бою наши пароходы сильнее, но у противника много магов. Островитяне в должной мере поддержали ублюдка-кашмирца, отчего нужно собирать полноценный флот, чтобы остановить его.

— Так почему же он ещё не собран? — притворно мягко спросила императрица. — Лоринсон! — и тут же громогласно выкрикнула фамилию министра военных дел.

— Армия собрана! — вытянулся он. — В любой момент сухопутные войска готовы вступить в бой, но мы не знаем точную месту высадки.

Мирадель махнула рукой, принимая этот ответ. Следом её холодный взгляд остановился на Лерэ.

— Флот распределён на части и патрулирует Аметистовый залив, — толстяк утёр пот со лба. — А ещё, по вашему же приказу, на прошлой неделе мы выделили часть кораблей, чтобы помочь беженцам и купцам из Роха пересечь Ржавый океан, спасаясь от дикарей Тразца.

— Вина не на Цитусе, а на Дэбельбафе, — неожиданно для всех произнёс Нигель Санторион, министр иностранных дел. Его место размещалось напротив Мариуса, так что Ольтея не удивилась этому выпаду. «Иностранные дела» и «шпионаж» связаны столь же тесно, как торговля и налоги. А потому двое этих мужчин на дух не переваривали друг друга. На чём и строилась политика Дэсарандеса, который позволял им следить и докладывать о каждом шаге противника, надеясь получить стратегическое преимущество. — Если бы министр разведки занимался тем, чем должен, мы бы заранее узнали обо всех перемещениях Челефи.

— Не вы ли, уважаемый, — ядовито ответил Дэбельбаф, — на каждом собрании упорно утверждали, что никто из других государств не поддержит Челефи, рискуя вызвать наше недовольство? Получается, что дипломатия, в вашем лице, оказалась провалена по всем фронтам?

— Его поддержали лишь пираты и один маленький остров! — тон Санториона сделался оправдывающимся. — Аналогично можно было построить плоты или украсть рыбацкие лодки!

— Так это рыбацкие лодки топят наши пароходы? — рассмеялся коротконогий министр внутренних дел, Инар Моурен.

— Хватит склок и препирательств! — всё ещё стоящая на ногах Милена хлопнула ладонью по столу. Ольтея успела заметить, как императрица поморщилась. Удар был звонким.

Теперь она знала, какую часть тела любовницы стоит трогать особенно мягко.

— Но ваше величество!.. — взвыл Лерэ. — Что нам делать⁈

Карсин Беза, изображавший статую, посмотрел на толстяка с брезгливостью, смешанной с жалостью. И это было понятно. Тот, кто задаёт такие вопросы не может долго оставаться на своём месте. Здесь люди должны давать ответы, а не наоборот.

Очевидно, что заставлять министров спорить друг с другом было весьма разумно в мирное время, но в моменты опасности они должны были сплотиться, чего, однако, совершенно не наблюдалось.

— Может, боги и в самом деле вмешались? — спросил старый Роддерк Хиторн, министр контроля магии, школ и гильдий. — Все мы знаем, что такое случалось.

Ольтея заметила в глазах Милены нерешительность. Императрица сомневалась. И раз это видела она, то видели и остальные.

«Вот он», — прошептал внутренний голос супруги Финнелона.

«Хиторн?» — зачем-то уточнила она у самой себя.

«Да. Его голос оскорбляет меня».

— А я о чём говорю? — толстяк в Щели, довольный, что его поддержали, радостно кивнул. — В такой ситуации, пожалуй, лишь Хорес…

— Тихо, я сказала! — повторила Мирадель, а потом нервно оглядела собравшихся. Ольтее показалось, что Милена вздрогнула от серьёзности их взглядов. — Вентуриос, — наконец посмотрела женщина на герцога Севера, молчаливо сидящего в противоположном конце стола. — Что ты можешь сказать?

«Плохой выбор, — мысленно поморщилась Ольтея. — Перекладывание ответственности. Показатель слабости. Остальные неизменно воспользуются этим».

— Думаю многие здесь слышали о так называемой Великой войне, — спустя несколько секунд тишины, начал говорить старик с длинными, густыми бровями. Его неизменно строгий взгляд вперился вначале в императрицу, а потом, по очереди, в каждого из остальных. Ольтея улыбнулась, когда Вентуриос посмотрел на неё. — А также о том, что боги не принимали в ней никакого участия. Где было Триединство? Амма? Оксинта? — он покачал головой. — Если бы высший жрец присутствовал сегодня, — герцог Севера взглянул на его место, где сейчас восседал болезненно худой парень, — он бы сказал точнее.

Ольтея видела хитрость за этой игрой слов, однако никому не мешала разыгрывать свою партию. Что же до Киана, то он находился в Щуво, городе, считающимся географически центральным на всей Малой Гаодии. В нём находился наиболее большой и по совместительству главный храм Хореса. Самое сильное святое место, где по преданию покоились божественные мощи. Силакви созвал наиболее высокопоставленных представителей жречества, проводя между ними совет, аналогичный тому, который происходил здесь.

«А ещё там собирались паломники, образуя новый центр силы, — подумала она. — Если понадобится, то Киан легко может поставить каждого из них под ружьё. И не стоит забывать о святых рыцарях — собственном ордене, подчиняющемуся лишь высшему жрецу и Дэсарандесу».

— Кюннет, — Милена посмотрела на парня, который дёрнулся от звучания своего имени, а потом резко кивнул. — Поведай, что Трактат о святости говорит про других богов.

— Боги… — он брызнул слюной, механически взмахнув руками. — Они конечны, — объявил Сарг, вызвав перешёптывания среди собравшихся. — Ограничены и очень ус-условны. Они видят и понимают ли-лишь те грани жизни, которых касаются. Многие наши поступки дят-ят… уходят в глубины, слепые пятна, выходящие за пределы-делы их взгляда. Они не видят истины, которой является Хорес и император, а потому подлежат забвению.

Милена довольно улыбнулась и кивнула ему, отчего Ольтея ощутила немотивированную толику ревности.

«Не глупи, она не любит его, лишь меня», — подумала женщина.